Комедия в двух действиях

Действующие лица

А л е к с е е в Иван Сергеевич, врач.
С т а р и к - старик.
Т е т я Алексеева, его тетя.
Т а н я, медперсонал.
У ч а с т к о в ы й.
Д и а н а, девушка легких взглядов на жизнь.
Б а н д и т ы, 3 шт.

Картина первая.

Однокомнатная квартира доктора Алексеева. Диван, несколько стульев, кресло, стол, комод. Входная дверь настежь открыта. Пятясь, сквозь нее входит Алексеев, втаскивая за собой угол шкафа. С другой стороны шкаф поддерживают два огромных грузчика.

А л е к с е е в (командуя). Тихо-тихо! Осторожно! Угол, угол... Заноси направо. Ага, вот так. Давай, давай... Ать, готово!

Шкаф оказывается в комнате.

Вот сюда его, к этой стене. Ага, ага...

Ставят шкаф. Алексеев вытаскивает из кармана деньги, грустно расплачивается с грузчиками, они уходят.

А л е к с е е в (закрывая дверь, вслед им). Спасибо!

Г р у з ч и к. Да не за что... Если еще чего надо будет, обращайтесь...

А л е к с е е в. Да-да, понял. Обязательно. (Закрывает дверь, негромко). Денег девать будет некуда - обязательно обращусь.

Проходит в комнату, падает на диван. Секунду сидит на нем, закрыв глаза. Внезапно с легким скрипом растворяется одна из дверок шкафа и тут же захлопывается сама собой.

А л е к с е е в (открывая глаза). Что?

Встает, оглядывается.

Что такое?

Проходит по комнате, недоуменно посматривая на стены, выглядывает в окно. Подходит к двери, открывает ее, выглядывает наружу. Дверь шкафа снова открывается, оттуда высовывается рука и тянется к стакану. Но тут Алексеев возвращается и рука исчезает.

Никого. Показалось.

Садится на диван, вытаскивает из-под стола бутылку с коньяком, рюмку, ставит на стол, наливает, пьет. Осушив рюмку, вертит пальцами и оглядывается по сторонам в поисках закуски, но ничего не находит и быстренько бежит на кухню. Спустя мгновение дверь шкафа открывается и оттуда выглядывает Старик. Осмотревшись по сторонам, он вылезает из шкафа полностью и, позвякивая медалями на буром пиджаке, пробегает на цыпочках по комнате, оглядывая все вокруг. Заглядывает в ящик комода и выхватывает оттуда деньги. Потом быстро подходит к бутылке, наливает в рюмку и одним махом ее осушает. Занюхивает собственной подмышкой.
Потом снова наливает и снова пьет. Потом в нерешительности смотрит на бутылку и ногтем отмечает на ней воображаемую линию, дальше которой, очевидно, пить не собирается. После чего снова выпивает, глядит бутылку на свет и на цыпочках же бежит к двери. Но у двери вдруг хлопает себя по лбу и возвращается назад.
Вытащив из кармана мятый носовой платок, тщательно начинает стирать со стакана отпечатки пальцев.

Щелчок выключателя на кухне и шаги возвращающегося хозяина застают его врасплох. Он бросается к шкафу и прячется в нем.
Алексеев, напевая что-то, входит в комнату. В руках у него открытая баночка шпрот, хлеб, масло, нож. Он садится на диван и, прервав пение, в недоумении глядит на ополовиненную бутылку.

А л е к с е е в. Что за... (Оглядывается по сторонам, пожимает плечами, начинает мазать хлеб маслом, пачкается). Черт! (Поднимается, снимает куртку, несет ее к шкафу, открывает шкаф и застывает на месте). Это еще что такое?

С т а р и к (из шкафа). Здравствуйте...

Алексеев резко захлопывает дверь.

С т а р и к (глухо). Вы это... Вы того! Я сейчас... Я вылезу. Я все расскажу.

А л е к с е е в. Нет, спасибо. (Бросается к телефону) Зачем же себя беспокоить... Посидите пока так, а там видно будет.

С т а р и к (стучит из шкафа). Эй, вы что там делаете?

А л е к с е е в. А вот сейчас узнаете. (Телефон не соединяет, он нажимает рычаг, набирает по новой).

С т а р и к. Куда звонишь? В милицию, что ли? Не надо в милицию!

А л е к с е е в. Не надо? А куда надо? В Организацию Объединенных наций? (Слушает). Да что за черт!

С т а р и к. А зачем вы звоните?

А л е к с е е в (набирая номер). Как - зачем? Тут в шкафу такая платяная вошь завелась...

С т а р и к. Я не вошь...

А л е к с е е в. Что вы говорите!? Не вошь? А кто же вы? Памятник мировому пролетариату?

С т а р и к (глухо). Я мертвый...

А л е к с е е в (отнимая трубку от уха). Что?

С т а р и к. Мертвый...

А л е к с е е в (вешая трубку на рычаг, подходит к шкафу, наклоняется к его дверцам, говорит тихим голосом). "Повесть о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем" - сочинение господина Одоевского... Резко распахивает дверцы. Из шкафа вываливается на пол перепуганный старик.

Что вам здесь нужно?!

С т а р и к. Я... Я объясню. Я мертвый... С ног до головы.

А л е к с е е в. Это мы уже слышали. Вам что, справка нужна?

С т а р и к. Какая справка?

А л е к с е е в. О том, что вы мертвый. Для предоставления в собес.

С т а р и к (ошарашенно). Нет, справка - нет. Не требовали пока что.

А л е к с е е в. Тогда какого вам черта? Я с мертвецами не работаю по принципиальным cоображениям. У нас с ними разные взгляды на жизнь. Я терапевт, а не патологоанатом... Если вы мертвый, идите в морг, вас там примут с распростертыми объятиями. Или, лучше всего - в сумасшедший дом.

С т а р и к. Что это вы распоряжаетесь? У меня такое горе, можно сказать, раз в жизни случается...

А л е к с е е в (тяжело). Знаю я ваше горе!

С т а р и к ( с обидой). Ничего вы не знаете. Я же не своей волей умер... Меня заставили.

А л е к с е е в. Заставили? В вашем возрасте можно было бы и самому... Что за медали у вас?

С т а р и к. Трофейные. Я тут толпу изображал. Ветеранов войны. Для кино. А потом медали забыл сдать. С ними подают больше.

А л е к с е е в. Н-да, с медалями у нас подают больше... Страна чтит своих героев. А впрочем, расскажите, как это вас угораздило умереть.

С т а р и к (присаживаясь на диван). Старик я, изволите видеть, одинокий, безжизненный. И тут вдруг появляются трое...

А л е к с е е в (садясь на стол). Пардон, не улавливаю... Какие еще трое?

С т а р и к. В штатском. Одеты хорошо, вежливые, внимательные, разговаривают интеллигентно, харизма у всех - во, в три дня не обгадишь! Я: чего надо? А они и говорят: вы, говорят, бессемейный, одинокий, как черт знает что. А ну как старость придет, спина, болезни, а рядом - никого. Лежишь, говорят, один на постели и некому даже горшок тебе подать... (Быстро наливает себе из бутылки и пьет). И так, главное, они меня этим горшком разжалобили... Прямо в сердце... Не выдержал я и заплакал. Плачу и плачу, и остановиться не могу и хоть бы мне что...

А л е к с е е в. Да. Болезненная история.

С т а р и к (дергаясь губами). Да... Ну, вот я и написал завещание.

А л е к с е е в. Какое завещание?

С т а р и к. Ну, чтобы значит, когда умру, квартира моя им досталась бы по закону. А они мне за это бы навещали старика, и до конца жизни помогали материально... Я ведь думал попросту, по-стариковски: они молодые, здоровые, а у меня квартира - три комнаты. Вот каждому после смерти по комнате и
достанется.

А л е к с е е в (внезапно с каким-то болезненным восхищением). Да ты Исав!

С т а р и к (ошарашенно). К-кого?

А л е к с е е в. Исав. Продал первородство за чечевичную похлебку! На денежки позарился. Квартира - да ты знаешь, что такое?! Это - единственное, что мне не изменит. Жилплощадь - это святыня. Да будь у меня трехкомнатная квартира - я бы давно был Наполеоном. Пожизненным. Я до последнего года мыкался по коммуналкам, да по общежитиям. А ты... предал всех честных людей, мечтающих о радостях
отдельной квартиры. Позарился на деньги, глупый и ленивый старец!

С т а р и к. Позвольте! Я не на деньги... Не в деньгах счастье. А просто – один я. Один на всем белом свете. Мне не деньги дороги - участие человеческое, любовь дорога, внимание. А деньги - нет. Деньги на втором месте. Сначала - человеческое отношение. Я ведь как рассуждаю: хочешь помочь материально - значит хороший человек.

А л е к с е е в. Святая простота! Сколько же тебе лет, старый младенец?

С т а р и к (потупясь). Семьдесят пять мне. И три месяца...

А л е к с е е в. Три месяца! Дожил до седых волос, а любовь хочешь квартирой купить.

С т а р и к. Да я ведь думал как - я старый, а они молодые, здоровые, им не трудно будет. А после смерти каждому по комнате достанется. А вышло...

А л е к с е е в. Что?

С т а р и к. Написал я завещание, а потом прочитал в газете, как один старичок тоже квартиру свою завещал и вскорости сгинул. И другой тоже. И третий. Раньше я газет не читал - у меня очки треснули. А тут починил - и лучше бы не читал. Заболел от испуга. Лежу в лихорадке, дрожу и ничего не соображаю. Перед глазами видения. И тут появляется один из этих, садится на кровать и говорит: "Ты, старик, теперь умрешь неизвестным науке способом за свою квартиру, поскольку по завещанию она нам принадлежит и мы не можем ждать, пока ты помрешь самостоятельно." Сказал - и ушел. Тут у меня от страху вся болезнь отступила, я вылез из кровати - и давай Бог ноги. Лучше, думаю, так умереть, по своей воле, да и пожить еще хоть сколько-нибудь, чем умереть совсем. Страшно умирать-то. И, главное, каждую ночь он мне теперь снится. Вот, кажется, подкрадется - и в горло вцепится.

А л е к с е е в. Видения у тебя, старик.

С т а р и к. Тебе бы такие видения. Я как одну рожу его вспомню, так, кажется, лучше бы этой рожи и не видеть никогда. Я ведь потом возвращался. Так они уже дверь перестраивать стали. Бежал я от греха.

А л е к с е е в. Дверь еще ничего не доказывает. Они, скорее всего, попугать тебя хотели. А ты уж и решил...

С т а р и к. А ты бы не решил? Ты бы на их месте не захотел бы убить одинокого, больного старика?

А л е к с е е в. Я?! Нет.

С т а р и к. Потому что ты жизни не знаешь. А они люди опытные. О-о, какие...!

А л е к с е е в. Ну, хватит рассуждать. Диоген, глас вопиющего в пустыне. Почему ты сразу такой умный не был?

С т а р и к. Опыт приходит с годами.

А л е к с е е в. Вот как? А к тебе почему же он не пришел?

С т а р и к. Какие наши годы? Смешно сказать.

А л е к с е е в. Да-а... Ну, а дальше что было?

С т а р и к. Что же дальше? Дальше известно - ничего. Ушел я из дому. А все водка проклятая, все она! Брошу я ее, уже и бросил почти. (Вздыхает). Пробовал я бомжем жить и чувствую - не могу. Легко ли милостыню в позе лотоса выпрашивать? Здоровье нужно железное. В молодости надо было привыкать. Теперь-то стар я свой профиль менять. И, главное, кто же знал?! Обещали ведь уход, обеспеченную старость...

А л е к с е е в (насмешливо). Ну вот и получил, что хотел. Каждому да воздастся по вере его. На кой черт она тебе нужна, эта обеспеченная старость?

С т а р и к. Ты еще молодой человек, тебе не понять идей старости...

А л е к с е е в. Ну, а в милицию пробовал?

С т а р и к (усмехнувшись хитро). Милиция для нас дело незнакомое, карательное. Она правых и виноватых не разбирает, мочит всех.

А л е к с е е в. Это все хорошо, все замечательно. Злые бандиты, несчастный старик... А в шкафу ты как оказался?

С т а р и к. "Как оказался"! Как в шкафу оказываются?

А л е к с е е в. Вот именно - как?

С т а р и к. Ночевал я там.

А л е к с е е в. В шкафу?!

С т а р и к. Мы, бомжи, люди простые. Нам некогда о высоких материях думать. Нам выбирать не приходится. Спим где попало - на такси у нас денег нету.

А л е к с е е в. Ты мне голову не морочь...

С т а р и к. Нужна мне твоя голова. Тоже - не морочь! Да ты знаешь, кто я теперь? Да я за это время такого натерпелся - другим на всю жизнь хватит. Ты думаешь, приятно это - кошкой прикидываться и по помойкам - мяу-мяу! - лазить. (С внезапным остервенением) Иди, спробуй, сукин сын. Посмотрим, что запоешь!

А л е к с е е в (неуверенно). Ну-ну, ты чего это? Совсем уже сбрендил?!

С т а р и к (не слушая). Ну, как же, мы хозяева жизни, нам все можно. У нас отдельные квартиры, машины и любовницы, имеем ванную и теплый клозет. А то, что народу ваш клозет уже поперек горла стоит, об этом вы не думаете. Клозет! С высшим образованием, в шляпах! А мы - отжимайся ходи по помойкам, да трясись, чтобы кто не прихлопнул. (Причитает). Что же это, Господи, за что мне такое мучение! Ведь, кажется, старый человек, никому ничего плохого не делал, жил себе и жил... (Плачет).

А л е к с е е в (смущенно). Ну-ну, ты чего... Ты не плачь, я... Черт!
(Взъерошив волосы, бегает по комнате, потом приносит с кухни стакане воды). Ну, выпей на, попей водички.

Дает стакан старику. Тот, не переставая плакать, берет, начинает пить и вдруг, остановившись, брызжет водою обратно.

А л е к с е е в (отскакивая). Ты чего?

С т а р и к. Из водопровода?

А л е к с е е в. Да.

С т а р и к. Не буду.

А л е к с е е в. Почему?!

С т а р и к (рыдая). Там микробы.

А л е к с е е в (ошеломленно отряхиваясь). Ну ты... Далеко пойдешь.

С т а р и к (плача). Сирота я, сирота старая, горемычная, никому не нужная.

А л е к с е е в (сморщившись). Ой, ой, сирота! Глаза бы на тебя, сироту, не глядели.

С т а р и к (желчно). Да, кому мы нужны. Честных-то людей уж не осталось...

А л е к с е е в. Как у тебя только наглости хватает?! В моем доме меня же и оскорблять...

С т а р и к. А что - нельзя?

Пауза. Алексеев глядит на Старика с непередаваемым выражением лица.

Ну, не буду, не буду.

А л е к с е е в (помолчав). Где, говоришь, живешь?

С т а р и к (деловито). А тебе зачем?

А л е к с е е в (ворчливо). Зачем, зачем... Все ему надо знать. Схожу, посмотрю, что у тебя там творится...

С т а р и к (хватает его за рукав). Нет, ты это взаправду? Или так, шутишь, упражняешься на старике? Сынок, ты это серьезно?

А л е к с е е в (выдергиваясь). Какой я тебе сынок? Адрес назови, адрес.

С т а р и к. Да тут рядом. Я покажу.

А л е к с е е в. Да не надо мне ничего показывать! На вот, напиши - и ступай своей дорогой.

С т а р и к. Один момент... (Лихорадочно пишет что-то на клочке бумаги, отдает его в руки Алексеева). Такой пойдет?

А л е к с е е в. Это я тебя должен спросить: пойдет или не пойдет?

С т а р и к (смущен). Э... Склероз у дедушки. Склероз.

А л е к с е е в. Ладно. Тут ко мне сейчас придут. Так что ты собирайся потихоньку.

С т а р и к. Да я тихо, в уголке.

А л е к с е е в. Давай-давай. "В уголке!" Нечего...
Картина вторая.

Обстановка та же, только на столе появился торт, чайник, кружки, еда. Звонок в дверь.

С т а р и к (торопливо). Я открою.

Бежит в прихожую. Алекссев застывает на месте, на лице его отчетливо начинает проступать раздражение. В комнату входят старик и Таня.

С т а р и к. Пожалуйте, пожалуйте! Вот, раздевайтесь, пальтишечко можно снять и сюда его, на вешалочку.

Т а н я. Спасибо. (Раздраженно бросает пальто на стул).

А л е к с е е в. Добрый вечер, Таня. (Идет к ней с поцелуем, но она ловко уклоняется).

Т а н я. Добрый? Для кого как.

С т а р и к. Добрый, добрый, как же не добрый. Такой добрый вечер, когда вы к нам пришли, Татьяна ... как по батюшке?

Т а н я (отрывисто). Леонидовна.

С т а р и к. А вот это нехорошо. Я вам в отцы гожусь, в Мафусаилы, а вы мне в лицо отчеством тычете. Будешь просто Танечка. Да ты раздевайся, не бойся меня, ведь я дедушка. Присаживайся к столу, чайку сейчас с тортиком, чайку.

Татьяна садится.

А л е к с е е в. Ну, что опять случилось?

Т а н я. Что могло случиться? Да ничего! Просто главный врач - он же и главный дурак по совместительству. Говорит, пока не восстановлю весь список ветеранов и инвалидов, в отпуск не уйду. Ты можешь себе представить?

Пауза.

Вот сволочь, даже не верится. (Мстительно). А ты еще к нему в кабинет чай ходишь пить.

А л е к с е е в (юмористически разводит руками). Ну, что же мне теперь, и чаю не выпить?

Т а н я. Со сволочью?

А л е к с е е в. У него очень вкусный чай. К тому же за чаем не видно, какая он сволочь.

Т а н я. Зато мне видно! (Помолчав секунду). Слушай, если ты ему так нравишься, почему он меня так не любит?

А л е к с е е в. Ну, он же не знает, что мы...

Т а н я. Ты так думаешь? А должен бы догадываться. Может, и догадывается. Даже слишком хорошо. Может, потому и...

А л е к с е е в. Прекрати, пожалуйста. И вообще... я не понимаю, почему с тобой постоянно происходят какие-то истории, кто-то постоянно против тебя интригует. Со мной же ничего такого не бывает...

Т а н я. Не бывает. Потому что ты тряпка. Не можешь настоять на своем.

А л е к с е е в. Тебе все хочется на чем-то настоять. А зачем? Если все получается само собой - зачем настаивать.

Т а н я. Потому что везет только дуракам. А нормальным людям все приходится самим делать.

А л е к с е е в. При чем тут везет - не везет. Надо просто вести себя по-человечески. Надо главное знать...

С т а р и к. Главное - вовремя поесть. (Тане). Давайте-ка по тортику ударим на брудершафт...

А л е к с е е в. Да замолчи ты, наконец!

С т а р и к. Кто - я?!

А л е к с е е в. Да, ты! Ты! Что ты тут распоряжаешься?

С т а р и к. Да я только девушке торт предложил. Тебе торта жалко, да? Такой молодой, а такой уже прижимистый.

А л е к с е е в (злясь). Да, мне не жалко торта, но чего ты всюду суешься? (Передразнивает). "Садитесь, раздевайтесь, кушайте торт".

С т а р и к. Что же ей, так и стоять?

А л е к с е е в. Не твое собачье дело. Я тут хозяин. Захочу - будешь тут вообще на одной ноге стоять всю ночь. Тоже, раскомандовался!

С т а р и к (Тане). Соб... собирайтесь. Видите, он не хочет, чтобы вы тут были. (Начинает одевать на нее пальто и толкает к двери, она ошарашенно оглядывается).

А л е к с е е в (взбешен). Куда? Назад!

С т а р и к (Тане). А ну, давай назад! Назад давай, кому сказано! Да что ж я, за тобой по всей квартире бегать буду?!

А л е к с е е в (буквально вырывает девушку из рук старика). Оставь ее! (Ей). Садись!

Та отталкивает его и садится.

А л е к с е е в (старику). И ты тоже садись! (Старик падает, на стул, как подрубленный). И тихо чтоб у меня!

Пауза.

А л е к с е е в (к деду). Ты вот что... Ты адрес оставь, а сам иди. Пора уже тебе.

С т а р и к. Вот он, адресочек. Вот, на столике. Весь тут. (Разглаживает помятую бумажку, подает Алексееву). Так ты, Ваня, зайди, узнай. Одна у меня теперь надежда - на тебя.

А л е к с е е в (хмуро). Ну, ладно, сказал же...

С т а р и к. Спасибо, милый ты мой, спасибо, родной. (Татьяне). Он у меня хороший, другого такого не найдешь, ласковый, добрый у меня внучонок-то.

А л е к с е е в. Э... э... внучонок! Ты говори, да не заговаривайся! Какой я тебе внучонок?

С т а р и к (упрямо). А что ж - разве не внучонок? Внучонок и есть. (Тане) Хороший он, хороший. А что дедушку стесняется, признавать не хочет - так ведь дедушка старый, политически неграмотный, пахнет от него плохо, и никакой корысти от дедушки нету, только зря пространство переводит. И жить ему негде. А ничего, ничего, мы привычные. Лишь бы у тебя, Ванечка, все хорошо было, лишь бы только ты - а мы уж как-нибудь, мы уж перемогем... Ну, пошел я.

Медленно ковыляя, идет к двери.

Т а н я. Куда же вы?

С т а р и к (оборачиваясь, в глазах его испуг). А и верно - куда? Некуда мне податься, только на улицу. Ну, да я ничего, я как-нибудь, на землице переночую. Ночью только вот бы снежок не выпал, не приморозило бы дедушку, не пришлось бы с асфальтика отскребать - а так все терпимо. Так бы ничего, что мороз, да вот, боюсь, гангрена у меня в костях - как бы обострения не было.

Т а н я (Алексееву). Куда же он пойдет? Пускай остается! Ведь он же замерзнет, это же твой дед.

А л е к с е е в (хмуро). Дед... с гангреной в костях! Куда я его дену - у меня одна комната!

С т а р и к (радиовещательным голосом). По данным ИТАР-ТАСС в этом году уже тридцать бездомных стариков погибли от переохлаждения. (Меняя интонацию). Да я вам не помешаю, я хоть в туалете запрусь, как мышка, тихо- тихо...

А л е к с е е в. Я тебе запрусь!

Т а н я. Ну, пусть в кухне ляжет. В кухне вам ведь хорошо будет?

С т а р и к (прижимая руки к сердцу). Вот прямо вот как хорошо мне в кухне будет, лучше и не надо! Всю жизнь мечтал в кухне поселиться...

А л е к с е е в. Ну хватит, юморист. Садись давай, чай пей.

С т а р и к (торопливо садясь к столу и наливая себе чаю). Да что я - чай! Я уж так, водички попью, водички. Корочку сухую погрызу (хватает самый большой кусок торта и жадно запихивает в рот), погрызу корочку - и сыт уже, и ничего мне не надо больше...

Таня смеется, глядя на старика. За ней начинает смеяться и Алексеев. И хитро им подхихикивает довольный старик, с лицом, измазанным в креме.

С т а р и к (подмигивая). Что - смеетесь? То-то и оно! Без меня потому что к- некуда без меня. Какая же может быть жизнь без дедушки? Дедушка старый, он знает. Дедушка скажет... наливай!

Алексеев наливает Татьяне шампанское, себе и старику - водку. Но старик придерживает его руку.

С т а р и к (суровея). Не надо мне ее, погубительницы! Видеть ее больше не могу. Вы пейте, вы молодые, вам без выпить нельзя, а я уж так. Бросил. Я если уж бросил - то все, как отрезало. И уважаю себя за это.

А л е к с е е в. Ну, дело хозяйское.

Выпивают с Татьяной. Звонок в дверь.

А л е к с е е в (ворчит). Кого еще черти несут?

С т а р и к (трусит к двери ). Ничего, я открою. Кто там?!

Отвечают невнятно.

(Алексееву). Говорит, что милиция.

А л е к с е е в. Что еще за милиция?

С т а р и к (грубо). Какая-такая милиция?

Из-за двери бубнят.

С т а р и к (гримасничая, передразнивает). Участковый, говорит. Видели мы таких участковых в гробу... Прогнать?

А л е к с е е в. Я тебе прогоню! Деятель! Пусти сейчас же.

Входит участковый милиционер, в летах.

У ч а с т к о в ы й (обмениваясь рукопожатием с Алексеевым, кивает остальным).
Здравствуй, Иван! Приятного аппетита. Празднуете?

С т а р и к (находчиво). Христос воскресе, дорогая милиция!

Тянется к милиционеру целоваться, но тот решительно его отстраняет.

У ч а с т к о в ы й. Христос? Интересно. Еще и Рождества не было, а у вас уже Христос воскресе!

С т а р и к. А что, нельзя?

У ч а с т к о в ы й. Уголовный кодекс на этот счет молчит.

А л е к с е е в. Тебе дай только волю - у тебя каждый день будет Христос воскресе. Присаживайтесь, Петр Иннокентьевич. (Участковый садится).

Т а н я. Я, между прочим, крещеная. Так что при мне попрошу не выражаться.

У ч а с т к о в ы й. Сейчас это очень модно среди молодежи - креститься, в церковь ходить, свечки ставить. У нас по-другому было.

С т а р и к. Знаем, как у вас было. Читали ... учебники истории для пятого класса.

Т а н я. Никакая это не мода, а возрождение национального духа.

А л е к с е е в. При чем тут национальный дух? Христианство – всеобъемлющая религия, тут несть ни эллина, ни иудея. Черносотенные батюшки болтают черт-те что, а мы и рот раскрыли. Устроили из храмов капища, идолопоклонствуем, нательные кресты поверх пальто носим - и это все называем духовным
возрождением. Разве в этом вера? Смотреть противно.

Т а н я. Не хочешь - не смотри.

С т а р и к. А я вот считаю, что ничего страшного, если какой-нибудь старичок в храм зайдет и перекрестится пару раз туда-сюда.

А л е к с е е в. Вот-вот. Вам что туда, что сюда - все едино.

У ч а с т к о в ы й. Прошу прощения. Я, собственно, спросить хотел. Не слышали вы тут ничего подозрительного?

А л е к с е е в. А что такое?

У ч а с т к о в ы й. Может, что непонятное: крики, стрельба?

С т а р и к. Чего же тут непонятного - стрельба и крики? (Жрет торт). Очень понятно...

А л е к с е е в. Погоди ты... А что случилось?

У ч а с т к о в ы й (Старику и Тане). А вы тоже ничего не слышали?

Т а н я. Нет.

С т а р и к. А я слышал! Слышал! Крики были, такие, знаешь, крики - я чуть ушами не надорвался. Таким дурным голосом кто-то кричал - ой-ей-ей... Должно быть, мазурик какой-то. Караул, кричал, помогите, мол!

У ч а с т к о в ы й. А когда кричал?

С т а р и к. Да вот минут десять назад. Таково противно...

М и л и ц и о н е р (поморщившись). Так это, наверное, коты.

С т а р и к (соглашается). Ну, может и коты. Начальству виднее.

А л е к с е е в. Да что случилось?!

У ч а с т к о в ы й. Человека убили.

Пауза.

А л е к с е е в. Когда?!

У ч а с т к о в ы й. Недели две назад.

Т а н я. Две недели? А... почему же ищете только сейчас?

У ч а с т к о в ы й ( вздохнув ). Служба у нас такая... Нелегкая. (Помолчав). Ну, ладно. Ничего не слышали - так и запишем. Будьте здоровы.

Надев фуражку, собирается уходить.

А л е к с е е в. Петр Иннокентьевич!

У ч а с т к о в ы й (оборачиваясь от двери). Да?

А л е к с е е в. Тут такой, знаете ли, неприятный компот получился. У старика одного какие-то ханурики квартиру отняли.

У ч а с т к о в ы й. Как это - отняли?

А л е к с е е в. Ну, заставили обманным путем написать завещание и шантажируют теперь.

У ч а с т к о в ы й. Что же он, ваш старик, совсем с ума спрыгнул - кому попало квартиры завещает?

А л е к с е е в. Так ведь я и говорю - обманули.

У ч а с т к о в ы й (с сомнением). Ну, не знаю. Такой слабый умом старик... Тут прямо естественный отбор какой-то. Клинический случай.

С т а р и к (обиженно). И вовсе не отбор. Божий старичок, честности в нем много.

У ч а с т к о в ы й (покачав головой). А что за адрес?

А л е к с е е в. Да вот он. (Протягивает бумажку).

У ч а с т к о в ы й (глянув). Ладно. Схожу при случае, посмотрим, что там такое.

А л е к с е е в. Спасибо, Петр Иннокентьевич.

У ч а с т к о в ы й. Не за что. Счастливо оставаться.

Выходит.

С т а р и к. Ишь ты, человека убили, а он себе ходит две недели, гусь! В наше время людей так просто не убивали. В наше время к этому со всей ответственностью подходили. В наше время это было целое мероприятие.

А л е к с е е в. Ладно, не мели языком. В ваше время еще проще было это мероприятие.

С т а р и к. Ты это про Сталина, что ли? Про Берию? Так ведь про них все знали - кровососы. А зато остальные были как огурчик - чистые и зеленые. А сейчас? Одичал народ, друг дружке в живот ножами пыряют. А зазеваешься - так и из пистолета могут. Господи помилуй, зачем только эти пистолеты придумали? А сейчас еще каждый их носить станет. (Разгорячившись) А ты понимаешь, что такое мне дать пистолет? Я старик слабый, нервный, я ведь, если что не по мне, так сразу угрохаю. Я, брат, такой...

А л е к с е е в. Ты вот что - ты чай попил?

С т а р и к. Вашими молитвами... то есть, спасибо за угощение.

А л е к с е е в. А раз попил, то собирайся, да и на боковую. Время детское.

С т а р и к (хихикая). Правильно ты это сказал: время дедское. Для дедов, значит. Вроде меня. Ну, дай вам Бог, голубки, воркуйте, а я пошел на боковую. (Тане). А ты, красавица, будь лет на тридцать постарше - и я бы за тобой поухаживал.

Т а н я (фыркает). Спасибо, я уж как-нибудь так...

С т а р и к. Эх, были когда-то и мы рысаками!

А л е к с е е в. Иди давай, рысак сивый, в стойло.

Старик уходит. Алексеев подсаживается поближе к Татьяне, обнимает ее.

Т а н я. Тише, Ванечка. Он услышит.

А л е к с е е в. Ничего он не услышит. Дверь закрыта... (Привлекает ее к себе).

Т а н я (шепчет). Ваня, Ванечка...

Свет гаснет. Некоторое время слышно только тиканье часов. Внезапно раздается
скрип открываемой двери.

С т а р и к (почти в полной темноте, шепотом). Ваня-а! Ваня!!

А л е к с е е в (спросонок, резко поднявшись). А? Что тебе?!

С т а р и к. Не могу я, Ваня. Душа горит.

А л е к с е е в. Какая душа? Ты же бросил!

С т а р и к. Да не то я... (помолчав). Бесы меня смущают.

А л е к с е е в. Какие еще бесы? Спать иди!

Старик уходит, дверь за ним закрывается. Опять слышно только тиканье часов. Снова открывается дверь.

С т а р и к (шепотом). Ваня! Ваня!

А л е к с е е в (застонав в подушку). Ну, чего тебе надобно, старче?

С т а р и к. А правда, я слышал, что как будто в Швеции живут семьей не в два человека, а в три и даже поболе? Скажем вот, один мужик - и две бабы. Или даже: одна баба и два мужика? Правда это или врут?

А л е к с е е в. Ты чего это?

С т а р и к (глухо). Похоти меня одолевают, Ваня.

А л е к с е е в. Чего?!

С т а р и к. Женщина мне нужна.

А л е к с е е в. Ах, женщина! А ну... (хватает с пола ботинок и швыряет в старика) пошел отсюда, старый козел! Я тебе сейчас такую женщину покажу, ты у меня слово это забудешь!!

Старик, горестно бормоча, ретируется на кухню.

А л е к с е е в. Ты смотри, а? Женщина ему нужна!

С т а р и к (с кухни, глухо). Плохо мне, Ваня! Не понимаешь ты меня!

А л е к с е е в. Где уж нам!

Татьяна хохочет.

А л е к с е е в. Ты чего?

Т а н я. Ну и дед... ну и дед у тебя! Уморил! У вас, я чувствую, семейка еще та.

А л е к с е е в. Ладно, спи.

Еще некоторое время слышно неясное бормотание и возня, затем все стихает.

Второе действие